Раз вы здесь оказались, значит с фонетической транскрипцией вы уже, наверняка, сталкивались. Любопытно, что став практически неотъемлемым атрибутом изучения английского языка, она остаётся чем-то загадочным для неспециалистов, вызывая смутное чувство неясности и недосказанности, словно медленно проплывающая на расстоянии вытянутой руки летающая тарелка. «А что означает эта закорючечка?», «а почему в этом словаре транскрипция одна, а в том другая?», «а почему нельзя всё это же записать нормальными буквами и больше ничего не менять?», «кому верить?» в конце концов. Не пора ли развеять этот флёр таинственности? Мне кажется, пора!

В изучении иностранных языков фонетический алфавит стали использовать относительно недавно — с середины прошлого века. До этого он был интересен только фонетистам, диалектологам, и другим специалистам. Отобразить с его помощью можно звуки самых разных языков, не только английского. Соответственно, для английской транскрипции используется лишь часть символов фонетического алфавита. Пока вроде всё просто. Из-за чего же возникает путаница?

Во-первых, едва только система фонетической транскрипции стала устаканиваться в рамках лингвистики, ей начали пользоваться самые разные аудитории: кроме лингвистов это и актёры, работающие над акцентом, и оперные певцы, и специалисты по дефектам речи, и студенты, изучающие иностранный язык, и даже сами носители языка. Очевидно, что у каждой аудитории разные задачи, а значит и разные требования.

Во-вторых, пока специалисты в горячих дебатах пытаются прийти хоть к какому-то согласию, язык и произношение тоже не стоят на месте. Особенно, это касается британского английского произношения, перемены в котором можно заметить даже в пределах двух-трёх десятилетий.

У меня, «как и любого нормального человека», тоже накопилось немало вопросов про «закорючечки», после чего я решил ознакомиться с историей вопроса (благо, она не такая уж долгая), основными действующими лицами и их вкладом в общее дело. Для тех, у кого тоже «накипело», я предлагаю ниже краткий отчёт. На все свои вопросы ответа вы может и не получите, но значительная часть вопросов исчезнет сама собой. Итак, в максимально сжатом виде история транскрипции британского произношения звучала бы так: UCL породил Джоунса, Джоунс породил Гимсона, Гимсон породил Уэллса… А теперь всё то же в красках.

Университетский колледж Лондона (он же — UCL) — один из крупнейших университетов Англии, третий старейший и первый внеконфессиональный в истории страны. Среди выпускников и сотрудников университета огромное количество известных учёных и общественных деятелей. И хотя Кафедра фонетики и лингвистики не главная гордость университета, именно она служила локомотивом в вопросах транскрипции британского английского на протяжении всего двадцатого века.

Началось всё с заведующего кафедрой Дэниэла Джоунса (хотя, строго говоря, он отталкивался от трудов другого пионера фонетики — Генри Свита). Именно благодаря Джоунсу в употребление вошли термин «фонема» и трапецеидальная диаграмма основных гласных. В 1917 году Джоунс издал «Словарь английского произношения», в котором использовал систему фонетической транскрипции довольно близкую к тем, что используются сегодня. Словарь этот был адресован скорее специалистам и только в 1948 такая система транскрипции была включена в словарь «Oxford Advanced Learner’s Dictionary» для широкого круга изучающих английский язык.

К слову, символы для английских согласных и ударения никогда не вызывали особых разногласий, чего нельзя сказать о гласных. Так, набор, используемый Джоунсом, не отражал качественных отличий между парами длинных и коротких гласных. То есть, длинный и короткий гласный в паре записывались одинаковым символом, но к длинному дописывался знак долготы /ː/. Это так называемое количественное представление:

В этот момент на сцене появляется Альфред Гимсон, ученик и коллега Джоунса, позднее так же занявший пост заведующего Кафедры произношения и лингвистики в UCL. Гимсон с его «Введением в английское произношение», изданным в 1962 году, заложил фундамент общепринятой сейчас системы транскрипции. Обновлённая система отображения английских гласных выглядела у него так:

И всё было бы замечательно, если бы именно в это время в Англии не начал происходить социальный сдвиг, оказавший огромное влияние на стандарт произношения (подробнее об этом в другой раз). И это плюс к тому, что английский язык и его фонетика и без того одни из самых подвижных в мире. В результате получилось так, что набор Гимсона получал всё большую и большую поддержку, и вместе с тем становился всё дальше и дальше от реального современного произношения. Не смотря на это, к 90-м годам сложился консенсус по качественно-количественному представлению гласных на основе гимсоновского набора 1962-го года, с отражением некоторых изменений в языке:

1. В дополнение к парам /iː — ɪ/ и /uː — ʊ/ были добавлены новые звуки /i/ и /u/, которые реализуются в некоторых случаях перед другим гласным или в конце слова (например «city» — /ˈsɪti/ или «strenuous» — /ˈstrenjuəs/).
2. Звукосочетания /tju/ и /dju/ в некоторых случаях стали записываться через /ʧu/ и /ʤu/ соответственно, чтобы отразить эту развивающуюся тенденцию в произношении (например «dual» — /ˈʤuːəl/ или «situation» — /ˌsɪʧuˈeɪʃ(ə)n/). С некоторым сопротивлением, но фиксируются и другие случаи, в которых произношение смещается к другой существующей уже фонеме. Например, «pour» и похожие слова начали-таки записывать /pɔː/ вместо /pʊə/;
3. Вместо принятых у фонетистов /l̩/, /m̩/, /n̩/ и /r̩/, слоговые согласные чаще стали обозначаться для широкой аудитории комбинациями /(ə)l/, /(ə)m/, /(ə)n/ и /(ə)r/ или заимствованным из американских систем суперскриптом — /^əl/, /^əm/, /^ən/ и /^ər/.

При этом целый ряд других изменений не были отражены в транскрипции. В целях сохранения консенсуса и диалектного параллелизма (в первую очередь с американским и австралийским диалектами английского) ряд символов просто переопределили, т.е. договорились, что символ остался общий для разных диалектов, но в британском диалекте реализация под ним теперь понимается другая.

1. Дифтонги в «mouth» и «price» продолжают отражать как /aʊ/ и /aɪ/, хотя их усреднённые реализации в стандартном британском произношении звучат теперь ближе к /æʊ/ (начальная позиция как в «cat») и /ɑɪ/ (начальная позиция как в «car»).
2. Гласный в слове «dress» остался в форме /e/, хотя даже его сторонники соглашаются с тем, что сама фонема давно уже сместилась к /ɛ/.
3. Звук /æ/ как в «cat» в британском английском за последние 50 лет существенно сместился к /a/ и совсем утратил качество /ɛ/, которое у него было в начале прошлого века.
4. Звук /ʌ/ в «cut» — самый, пожалуй, вопиющий случай — находится на трапецеидальной диаграмме справа, рядом с остальными гласными заднего ряда, хотя уже к середине прошлого века это звук произносился как средне-передний. Символ, тем не менее, не трогают до сих пор, и иногда под ним просто подразумевают полуоткрытый гласный с широкой вариативностью.

На сегодняшний день сложившийся статус-кво в значительной степени поддерживается издательством Кеймбридж Пресс, а также Джоном Уэллсом, выпускником Кеймбриджа, а ныне почётным профессором всё того же Университетского колледжа Лондона. Кроме того с 2003 по 2007 годы он был президентом Международной фонетической ассоциации. Словарь английского произношения 1990 года, который Уэллс редактировал для издательства Longman, был первым словарем произношений с 1977 года, когда вышла последняя редакция словаря Гимсона. В этом смысле Уэллс принял эстафету у Гимсона.

Как видно из приведённых примеров, сложившаяся система была не идеальна и устраивала не всех. Одним из возмутителей спокойствия оказался Клайв Аптон, — фонетист конечно тоже, но больше диалектолог. Профессор английского языка в Университете Лидса, Аптон работал консультантом по британскому произношению для издательства Oxford University Press. В 1995 году там вышел словарь для носителей английского языка Concise Oxford Dictionary, в котором Аптон использовал изменённый набор символов для пяти фонем.

Уэллс, естественно, немедленно подверг набор Аптона критике:

• /e/ => /ɛ/ в «dress»: Уэллс соглашается, что сдвиг имеет место, но использование дополнительного символа неоправдано из соображений простоты. На мой взгляд, если строго следовать такой логике, то не понятно тогда, почему вообще качественно-количественное представление гласных стало общепринятым. Кроме того, что касается русскоязычных студентов, то без этого отличия у них и достаточно закрытый /eɪ/ непроизвольно сдвигается к /ɛ/, в направлении привычного нам звука «э». Это в свою очередь влияет на соседние звуки и приводит к акценту, которого можно было бы легко избежать.
• /æ/ => /a/ в «cat». Тут Уэллс аргументирует, что сдвига не произошло в американском и австралийском произношении, соответственно для сохранения диалектного параллелизма символ лучше оставить. Я бы тоже не стал смешивать эту фонему с другими звуками. На мой взгляд она пока ещё произносится с своим особым качеством, даже если оно и не всегда прослушивается.
• /ɜː/ => /əː/ в «nurse»: Здесь Уэллс обращает внимание на то, что звук /ɜː/ — напряженный и конкретный, а у шва /ə/ высокая вариативность. Возможно, Аптон эту вариативность как раз и хотел отразить, поскольку в современном произношении фонема /ɜː/ всё чаще звучит как долгий шва, без характерного для классического произношения напряжения.
• /eə/ => /ɛː/ в «square»: Далеко не у всех это звук превратился в длинный монофтонг, а у изучающих язык такое представление только создаст лишнюю путаницу. С этим трудно не согласиться.
• /aɪ/ => /ʌɪ/ в «price»: Тут Уэллсу даже нечего возразить. Он просто говорит, что не понимает, на чём основывался выбор символа /ʌ/. Между тем, сам же Уэллс отмечал, что /ʌ/ может резонировать в широком диапазоне — и глубже, и ближе к зубам. Если вспомнить, что Аптон — в первую очередь диалектолог, то выбор в пользу символа с большей вариативностью перестаёт быть таким загадочным.

В общем, Уэллс за сохранение обновленного набора Гимсона, но в Оксфорде по-прежнему думают иначе: в 3-м издании «Оксфордского словаря английского языка» 2010-го года также используется набор, предложенный Аптоном.

Напоследок, пара слов об американских системах транскрипции. Соединенные Штаты несколько отстают в этом вопросе, так как там всегда были (и до сих пор остаются) популярны всевозможные системы транслитерации. Например, слово «conjugation» может быть представлено как «kon-juh-gey-shuhn», «kŏn′jə-gā′shən», «kanǯəge(y)šən» и т.п. Впервые фонематическая транскрипция приблизительно согласованная с Международным фонетическим алфавитом была использована в словаре только в 1944 году, а её широкое распространение началось ближе к концу века. Набор символов МФА для американского английского несколько расходится с британским, что отражает отличия в фонетике двух диалектов. В целом же, благодаря усилиям Международной фонетической ассоциации, обе системы достаточно унифицированы, что позволяет без труда переключаться с одного диалекта на другой.

Конечно, история на этом не заканчивается. Об изменениях последних нескольких десятилетий в британском произношении и попытках отобразить их в транскрипции речь пойдёт в следующий раз. Пока же, достаточно просто понять разницу между фонетической записью и реализацией. С одной стороны, системы транскрипции могут отличаться, отображая при этом один и тот же набор фонем. А с другой — реализация каждой фонемы, т.е. то как звук произносится, уже зависит от конкретного диалекта, с которым мы имеем дело.